Дом из бруса своими руками: секреты, технологии и особенности строительства

Душа моя озарена неземной радостью, как эти чудесные весенние утра, которыми я наслаждаюсь от всего
сердца. Я совсем один и блаженствую в здешнем краю, словно созданном для таких, как я. Я так счастлив,
мой друг, так упоен ощущением покоя, что искусство мое страдает от этого. Ни одного штриха не мог бы я
сделать, а никогда не был таким большим художником, как в эти минуты. Когда от милой моей долины
поднимается пар и полдневное солнце стоит над непроницаемой чащей темного леса и лишь редкий луч
проскальзывает в его святая святых, а я лежу в высокой траве у быстрого ручья и, прильнув к земле, вижу
тысячи всевозможных былинок и чувствую, как близок моему сердцу крошечный мирок, что снует между
стебельками, наблюдаю эти неисчислимые, непостижимые разновидности червяков и мошек и чувствую близость
всемогущего, создавшего нас по своему подобию, веяние вселюбящего, судившего нам парить в вечном
блаженстве.

Подготовка материалов, инструментов и проекта

Когда взор мой туманится и все вокруг меня и небо надо мной запечатлены в моей душе, точно образ
возлюбленной, — тогда, дорогой друг, меня часто томит мысль: «Ах! Как бы выразить, как бы вдохнуть в
рисунок то, что так полно, так трепетно живет во мне, запечатлеть отражение моей души, как душа моя —
отражение предвечного бога!

» Друг мой… Но нет! Мне не под силу это, меня подавляет величие этих явлений. Душа моя озарена
неземной радостью, как эти чудесные весенние утра, которыми я наслаждаюсь от всего сердца. Я совсем один
и блаженствую
в здешнем краю, словно созданном для таких, как я.

Я так счастлив, мой друг, так упоен ощущением покоя, что искусство мое страдает от этого. Ни одного
штриха не мог бы я сделать, а никогда не был таким большим художником, как в эти минуты.

Когда от милой моей долины поднимается пар и полдневное солнце стоит над непроницаемой чащей темного леса
и лишь редкий луч проскальзывает в его святая святых, а я лежу в высокой траве у быстрого ручья и,
прильнув к земле, вижу тысячи всевозможных былинок и чувствую, как близок моему сердцу крошечный м.

Далеко-далеко за словесными горами в стране гласных и согласных живут рыбные тексты. Вдали от всех живут
они в буквенных домах на берегу Семантика большого языкового океана. Маленький ручеек Даль журчит по
всей стране и обеспечивает ее всеми необходимыми правилами. Эта парадигматическая страна, в которой
жаренные члены предложения залетают прямо в рот. Даже всемогущая пунктуация не имеет власти над рыбными
текстами, ведущими безорфографичный образ жизни.

» Друг мой… Но нет! Мне не под силу это, меня подавляет величие этих явлений. Душа моя озарена
неземной радостью, как эти чудесные весенние утра, которыми я наслаждаюсь от всего сердца. Я совсем один
и блаженствую
в здешнем краю, словно созданном для таких, как я.

Я так счастлив, мой друг, так упоен ощущением покоя, что искусство мое страдает от этого. Ни одного
штриха не мог бы я сделать, а никогда не был таким большим художником, как в эти минуты.

Когда от милой моей долины поднимается пар и полдневное солнце стоит над непроницаемой чащей темного леса
и лишь редкий луч проскальзывает в его святая святых, а я лежу в высокой траве у быстрого ручья и,
прильнув к земле, вижу тысячи всевозможных былинок и чувствую, как близок моему сердцу крошечный м.

Грустный реторический вопрос скатился по его щеке и он продолжил свой путь. По дороге встретил текст
рукопись. Она предупредила его: «В моей стране все переписывается по несколько раз. Единственное, что от
меня осталось, это приставка «и». Возвращайся ты лучше в свою безопасную страну». Не послушавшись
рукописи, наш текст продолжил свой путь. Вскоре ему повстречался коварный составитель рекламных текстов,
напоивший его языком и речью и заманивший в свое агенство, которое использовало его снова и снова в
своих проектах. И если его не переписали, то живет он там до сих пор.